Америkа (reload game) - фрагменты романа - Страница 5

— Да уж... — пробормоталРасторопшин. — Большой оригинал, ничего не скажешь...

— Именно. Ладно, давайте к делу, ротмистр, — в день нынешний. Министр колоний, если вы помните, заступил на свой пост менее двух месяцев назад — после того, как предшественник его «в результате приступа головокружения» шагнул вниз с галереи Исаакиевского собора. Как он оказался посреди приемного дня в столь странном месте и в одиночку, без сопровождающих — так и осталось загадкой. Но, в любом случае, все случилось на глазах у кучи независимых свидетелей, которые в один голос подтверждают: никто посторонний к его высокопревосходительству не приближался и роковой шаг свой за балюстраду он сделал по собственному почину. Версию замаскированного под несчастный случай самоубийства голубенькие негласно проверили — по Высочайшему повелению — со всей дотошностью, но ни единого внятного мотива (ну, там, финансовые или семейные скандалы, вскрывшиеся гомосексуальные связи и тому подобное) не нашли. Так и осталось — «приступ головокружения»; странная история, конечно, ну да чего в жизни не случается… Но теперь-то вот — следующий! Ровно неделю назад новоназначенный министр колоний, пообщавшись с глазу на глаз со здешним представителем Русско-Американской компании, внезапно и без объяснений отсылает все свое семейство в смоленское имение, а из имения, напротив, вызывает в Петербург — срочно, телеграфом — двоих слуг: дядьку-ординарца, с которым они некогда прошли вместе всю Черкесскую кампанию, и опытнейшего ловчего. Вооружается револьвером с серебряными пулями и в результате умирает в своем особняке «от страха» — в полночь полнолуния… Не желаете ль подарить такой сюжетец графу Толстому?

— А почему Толстому?

— Ну, можно господину Загоскину, или кто там еще романы про упырей сочинял. А кому еще? — не полиции же…

— Вы хотите сказать, расследования не будет вовсе?

— Какое еще расследование, ротмистр, — шутить изволите?! Прикиньте, как это будет смотреться в газетах: «Русская полиция и секретные службы сбились с ног в поисках оборотня, подозреваемого в убийстве двух министров»... Да мы станем посмешищем всей Европы — и поделом!

Возникла пауза, по ходу которой Командор прислушался к перебранке слуг где-то в недрах заведения и с видимым раздражением продолжил:

— В любом случае, само то убийство (если там и вправду убийство) — не по нашему ведомству, и о том пускай голова болит у голубеньких ! Зато вот последствия этих двух смертей — опять же, вне зависимости от того, можно ли их строго-юридически счесть «насильственными», — это да, как раз по линии нашей Службы… Я вам больше скажу, Павел Андреевич, — если бы вы по-прежнему служили под погонами, мне и в голову бы не пришло посвящать вас в подробности гибели министра: к вашему заданию все эти готические романы прямого отношения не имеют, а меньше знаешь — крепче спишь. Но вы ведь нынче — в отставке, так что без раздумья умирать за Отечество, как положено офицеру, вроде как уже и не обязаны… Именно поэтому я не считаю себя вправе скрывать от вас привходящие обстоятельства: ведь те, кто готов и способен, при нужде, убирать русских министров, агента русской разведслужбы уничтожат с теми же примерно эмоциями, с какими вы прихлопываете комара. Вы погибнете тихо и бесславно, и ни Держава, ни Служба ни при каких обстоятельствах не придут вам на выручку — это, надеюсь, понятно? Так что я обязан дать вам еще три минуты на раздумье — последняя возможность выйти из игры. Таков порядок.

С этими словами Командор тяжело поднялся из-за стола и, сверившись с часами на цепочке (жест этот вышел у него каким-то беззащитно-штатским), выбрался в коридор, где вступил в приглушенный разговор с кем-то невидимым ротмистру. «Экая театральщина, — не без раздражения заметил про себя тот. — „Я знаю, что ты знаешь, что я знаю”… Ну, раз таков порядок — ладно, пусть их». И сухо доложил по возвращении начальства, что дополнительная вводная не повлияла на его решение принять предложение Службы. Вот если б ему сейчас предложили должность министра колоний — это да, был бы повод уклониться и поискать себе работу поспокойней, ну, хоть бы и тем же агентом-нелегалом на вражеской территории…

— Отставить смефуечки, ротмистр! — рыкнул Командор своим фирменным военно-морским басом и одарил подчиненного взглядом, способным заморозить Гольфстрим на траверзе Нассау. — И кстати: я намерен вас использовать вовсе не как агента-нелегала.

— Гм… Вам видней, конечно, но что я еще могу? — простой, незатейливый боевик...

— Мне нужно, чтоб вы оказались в Русской Америке; пока это все, никаких конкретных заданий — когда понадобитесь, вас там найдут. И крайне важно, чтобы вы оказались там совершенно открыто и легально, ни от кого не скрываясь. Вас наверняка ждут весьма суровые и хитроумные проверки, и потому в вашей истории не должно наличествовать никакого двойного дна: вы — офицер военной разведки, коего, как уж ведется в любезном Отечестве, в благодарность за многолетнюю смертельно опасную службу на южном пограничье вышвырнули в отставку без выслуги. Беспробудно пьете, разумеется, — кивнул он на початый штоф, — прикидывая, не стоит ли разом подвести подо всем черту посредством табельного «калаша»…

— Я, собственно, уже начал. В смысле — «залегендировать визит»…

— Да, тут чем проще, тем лучше… Так вот, есть основания полагать, что через небольшое время к вам обратятся с предложением — отправиться в Америку; вам следует это предложение принять, не сразу и с видимой неохотой. Вот, собственно, и все — пока, до особого распоряжения.